РОДИТЕЛЬСКОЕ НАСЛЕДСТВО: ДОБРАЯ ПАМЯТЬ ИЛИ ЯБЛОКО РАЗДОРА?

Беседа с главным раббаем Центра «Бет Гавриэль» Имануэлом Шимоновым

Из доверительного разговора: "Неужели из-за одного золотого кольца, оставшегося мне от нашей мамы, цена которому здесь от силы пара сотен долларов, сестра должна была порвать со мной отношения и даже не пригласить на свадьбу своего сына". Эта проблема неслучайно привлекла наше внимание, поскольку на почве раздела родительского добра наследники нередко ступают на тропу многолетнего противостояния, выяснения отношений и из вчерашних близких людей, обычно связанных кровными узами, превращаются в откровенных недоброжелателей и даже врагов.

Между тем, причина этого тягостного явления кроется, прежде всего, в отсутствии у владельцев предполагаемого наследства, чаще родителей, должных представлений о нравственных, да и правовых последствиях сделанных ими шагов, либо ещё при жизни, либо зафиксированных в соответствующих юридических документах, регламентирующих переход наследуемого имущества после их смерти в руки новых владельцев.

Тем самым, благие цели дарителей наследства оборачиваются для новых правопреемников судебными тяжбами, тянущимися иной раз годами разборками, взаимными недружелюбными выпадами, упрёками, сбором компромата и т.д. К сожалению, негативные примеры подобного рода в последнее время стали чаще встречаться и в нашей общине, когда родные братья и сёстры на почве споров о разделе родительского имущества порывают между собой ещё вчера бытующие тесные отношения и даже не скрывают своей обоюдной неприязни.

При этом речь может идти даже не о серьёзном состоянии, а о паре женских серёжек, да мало ли о какой иной несущественной безделице, из-за которой добрая память о родителях превращается в яблоко раздора, внося в семью ненужные сложности и конфликты.

Можно ли уберечься от столь печального финала, можно ли так распорядиться наследством, независимо от его величины и ценности, которое навечно оставит добрую память и чувство благодарности к родителям, к их труду и заботам, а не станет яблоком раздора для живых? С этим вопросом мы обратились к главному раббаю общины "Бет Гавриэль" Имануэлу Шимонову.

И.Ш.: Очень правильный и своевременный вопрос, ставший камнем преткновения в некоторых семьях, чаще там, где люди не имеют достаточных представлений ни о нравственной, ни о религиозной, ни о юридических аспектах своих решений и поступков.

Согласитесь со мной, что в каждой бухарско-еврейской семье за десятилетия совместной жизни накапливаются определённые материальные ценности в виде ювелирных украшений, различной утвари и т.д. Если при этом учесть, что за годы эмиграции в Америке появилось немало очень состоятельных людей, то станет более очевидным, что затрагиваемая нами тема, носит далеко не абстрактный характер. Между тем, в Торе и Талмуде на данный счёт имеются достаточно ясные разъяснения, согласно которым имущество как движимое, так и недвижимое, переходит по наследству сыновьям, причём утверждено право первенца на двойную долю и право каждого из остальных сыновей на одну долю. Если же таковых нет, то наследство переходит к дочкам.

Если нет и дочерей, то к отцу покойного. Если же и его нет в живых, то к наследникам отца, т.е. к родственникам покойного по отцовской линии. Но при всей этой четкой градации, разве еврейская история даёт мало фактов, когда братья ссорятся, и нередко отчаянно, из-за лидерства и наследства, как, к примеру, сыновья Давида и восемь сыновей Авраама. Видимо, биологические инстинкты и амбиции, а людям они не чужды, берут зачастую верх.

В.К.: С той далёкой поры утекло много воды. Вносит ли время какие-либо изменения в галахические представления о праве наследования?

И.Ш.: Вне всякого сомнения. К примеру, со временем в ашкеназийских общинах утвердился обычай, согласно которому отец выделял свой дочери ½ доли, причитающейся сыну в его наследстве, что являлось важным шагом в урегулировании права наследования дочерей в еврейском религиозном законодательстве.

Начиная с эпохи эмансипации, право наследования у евреев в странах рассеяния всё более определялось законодательством этих стран. В Израиле этот вопрос регулируется Законом о наследстве (1965 г.), согласно которому наряду с галахическими нормами признаётся право наследования по завещанию. Очевидно, предвидя эту логику будущего, Маймонид ещё в 12 веке подчёркивал, что человек, с одной стороны, не может передать наследство тому, кто не имеет на него право, отняв его у законного наследника. Однако разрешается выбрать из числа людей, обладающих равными правами, кого-то одного.

В.К.: Не кажется ли Вам, что именно в данном тезисе, косвенно признающем и развивающем правовую силу завещания, лежит естественный, вполне понятный и объяснимый постулат, вызывающий к жизни массу противоречий и на уровне морали, и на уровне закона? Именно содержание многих завещаний становится сегодня постфактум почвой для судебных баталий между правопреемниками наследства, но, что самое печальное, лишает это наследство и ореола, и ощущения благодарности к дарителю, ибо представляется частью наследников как оскорбление в их адрес, несправедливостью, попранием их законных прав. Можно ли избежать подобных последствий, отравляющих и жизнь, и взаимоотношения между многими близкими людьми?

И.Ш.: Сложностей и противоречий здесь, действительно, немало, в частности, между светским законодательством Израиля и религиозным еврейским правосознанием, которое не признаёт гражданские браки, равное право наследования обоих полов, не отрицая вместе с тем право первенца на двойную долю наследства. Но как бы то ни было, в современном мире, даже руководствуясь еврейскими традициями и нормами права, невозможно умалить, а тем более проигнорировать роль завещания в институте наследования, играющим доминирующую роль на фоне закона.

Иными словами, при всех равных условиях, первыми будут наследовать лица, указанные в завещании, в соответствующих объёмах и конкретном перечне, после чего распределяется по закону оставшаяся часть наследства. Ныне в Израиле завещание рассматривается как сугубо личностное, индивидуальное решение, воля конкретного человека, которое в зависимости от его желания может быть озвучено при жизни или после смерти дарителя. Причём, завещать позволяется кому угодно (родственники, друзья, посторонние лица, организации) и сколько угодно.

В.К.: Да, но эта воля, индивидуальное желание дарителя и есть зачастую то самое яблоко раздора, которое вместе с наследством оставляет его новым владельцам нравственные испытания, на почве которых распадается и былая любовь, и дружба, и привязанность между совсем ещё недавно близкими людьми. Неужели владельцы наследства, передавая его в руки, к примеру, своих детей, не осознают этого, не в состоянии предвидеть последствия своего решения?

И.Ш.: Всё непросто. Уложить взаимоотношения между людьми, а тем более близкими, связанными родственными узами, в заведомо определённые рамки невозможно. К примеру, нередко взаимоотношения между родителями и детьми складываются по-разному: одни из них ближе к старшим, имеют в силу тех или иных причин более тёплые контакты, с другими этого нет, что впоследствии влияет на распределение наследства. Или одни дети добились в жизни больших результатов, материально более обеспечены и родители пытаются тем или иным способом как-то учесть эти моменты на закате жизни.

Или же: родители всю жизнь провели совместно с семьёй одного из сыновей, на долю которой выпали основные заботы по уходу за пожилыми, а впоследствии и тяжело больными людьми, что опять-таки отразилось на большей части наследства, адресованной этому сыну, что не всегда однозначно воспринимается другими детьми. Примеров может быть бесчисленное множество. Суть же в следующем.

Еврейская традиция исходит из того, что ни при жизни, ни прощаясь с ней, родителям не следует отличать одних детей от других, какими бы разными они не были, как бы по-разному не складывались отношения с ними. Все мы помним в данной связи печальную судьбу библейского Иосифа. Тора в данной связи однозначно предостерегает, что не следует, к примеру, лишать сына от нелюбимой жены двойной доли наследства, если он первенец. А потому, решая вопрос о наследстве, родители должны стремиться делать это по возможности в атмосфере открытости, думая при этом не только о долях, предназначенных для каждого из детей, но и о тех чувствах, которое оно оставляет в их душах с тем, чтобы не посеять в них семена раздора. Ведь дороже спаянной семьи и сердечной близости между её членами нет ничего на свете.

В.К.: Возразить Вам невозможно, настолько справедливы эти суждения, пропитанные мудростью жизни и опытом многих поколений. Видимо, мы в дальнейшем постараемся проверить их соответствие нынешним реалиям, поинтересовавшись мнением и взглядыми конкретных людей, широкой аудитории.

Позвольте выразить Вам, уважаемый раббай, сердечную благодарность за оценку одной из очень важных проблем, которая в той или иной форме может коснуться каждого из нас.

В.Кандинов